Капля Солнца
А все-таки странно, что дождь,
Напоивший румянцем веселые щеки томатов,-
Тот же дождь замесил
Неотвязную, липкую грязь.(Эжен Гильвик)
Посвящается тому,
кто поймет,
что это посвящается ему
Капля. Капля простой живительной влаги, которая может спасти чью-то жизнь. И, которая так надоела тут. Она бежит по стеклу своей дорогой, и ей совершенно ни к чему, что кто-то предпочел бы увидеть здесь солнце. Вот одна догнала другую, третью – одна большая нерасторопная клякса на окне. А еще недавно… Еще недавно мы блуждали по тихим улочкам сказочной страны, где с подоконников тебе улыбаются цветы, а на проводах, уютно устроившись, воркуют голуби. И все это утопает в солнечном растворе, свете, который, кажется, почти осязаем, а вечером… Вечером, на закате, ласковое солнце спускается с небес, таких близких здесь, по золотым ступеням и укрывает всех своими теплыми одеждами, своими мягкими лучами.
Италия... Самолет… Дождь… Россия… Дождь… Мысли… Глупые мысли, которые никто не будет писать: их никто так и не подумал.
продолжение следует- Все: промок до нитки, так ничего от них и не добившись, - Индржих влетел в машину так, как будто доблестные представители Дорожной службы решили за ним гнаться. Высокий, красивый, впрочем, вряд ли могло быть иначе. Бедный, он весь промок, и теперь с его длинных волос текло как с плохо, вернее, совсем, не отжатого полотенца. Всегда когда я начинаю смотреть на него, мне потом очень сложно отвести взгляд. Есть в его глазах что-то такое, что завораживает меня.
- Ты что? Ты смотришь на меня так, как будто это я забыл выключить на небе кран. И, между прочим, это тебя сюда несло, мне и в Италии было неплохо.
Зато будет плохо здесь, ты даже не представляешь себе насколько. Я улыбнулась про себя. Затем для него, но уже по-другому.
- Но ведь каникулы должны когда-то заканчиваться. А много солнца вредно для здоровья.
- Только не для моего, - он тряхнул головой и все содержимое машины, включая меня, оказалось мокрым. – Для моего здоровья вредна пасмурная погода и дождь, простужусь, заболею и – а-апчхи! – буду чихать.
Он завел машину и уставился на дорогу. Инжи молчал все время, пока мы ехали домой, за что я была ему безмерно благодарна.
Мы встретились с ним около пяти месяцев назад, но казалось, что мы знакомы всю жизнь. Конечно, всю его жизнь. Он никогда не спрашивал меня кто я и откуда, не просил рассказать о жизни до него. Я отвечала ему тем же, и мы прекрасно уживались. Он был молод, даже слишком молод, в свое время я называла таких существ детьми. Но это название подходило до тех пор, пока не пришлось вступать с ними в тесный контакт. Ему было около 25, и со стороны его отца было крайне глупо оставлять такого маленького ребенка на произвол судьбы. А судьба жестока.
Я выглядела примерно на тот же возраст, но давно перестала считать, сколько топчу эту землю на самом деле.
Он был замечательный: милый, добрый, веселый и безумно красивый. Сначала я пыталась ненавидеть его, но это было равносильно попытке солнца ненавидеть свои лучи и, конечно же, потерпела поражение. Но ужас заключался не в этом, ужас был в том, что я начинала любить его. С Инжи мне было странно хорошо и уютно, такого не было со мной уже многие века. С тех самых пор… с тех самых пор…
Когда я была такой же молодой и глупой, как он, меня угораздило влюбиться. Влюбиться не на шутку. Я была согласна бросить все: дом, семью, народ. А мой народ не прощает тех, кто может бросить его. Человек этот умер, а мой срок все не подходил. И не подойдет никогда, пока… Пока я не совершу то, что будет полезно моему народу, пока я не принесу ему жертву, которую он примет, но я должна еще раскаяться в том моем грехе. О, это легко. Я ненавижу того человека больше, чем жизнь, ибо он повинен в ней.
Жертва подрулила к дому и выскочила из машины.
- Я бы не отказался посушиться и залезть под одеяло. Не понимаю, почему я стал так болезненно переносить плохую погоду, раньше мне было все равно. Наверное, после моря солнца, море дождя – слишком странно для организма.
Через несколько минут борьбы с чемоданом:
- И с чемоданами я раньше как-то справлялся, - улыбка до ушей и опять какой-то странный свет этих до ужаса прекрасных серых глаз. – Ну, ничего, не работает лифт - и не надо.
Конечно, конечно, не надо. Скоро тебе мало, что будет надо. И прекрати уже улыбаться и так смотреть на меня, я не просила пыток!
Квартира… Вещи… Душ…
Мне так нравится, когда он надевает эти вещи: черные джинсы и белый свитер. Интересно, он решил без боя не сдаваться? Нет, он даже не догадывается, он просто решил надеть это, именно чтобы понравиться мне, потому что он меня любит. Ну и пусть – это его проблемы.
- Я бы на твоем месте высушила волосы, если ты, конечно, не хочешь простудиться окончательно.
Улыбка.
Его улыбка, черт побери!
- Именно этим я собираюсь заняться, мне не особо-то хочется ходить с этим узлом из полотенец на голове, который ты устроила.
- Иди, иди, а я попытаюсь найти здесь что-нить съедобное.
Все, или сегодня, или никогда. Но я не могу, просто так заставить его проститься с жизнью, я не могу принести народу эту жертву, это не поможет – я его люблю. Дура, дура! Не могу я ни кого любить, все – надоело. Его народ не лучше моего: он тоже здесь не просто так. Если Его Величеству угодно принять в подарок жизнь сына Солнечного Короля, пожалуйста. Я хочу только покоя, и то, что этот мальчишка что-то не поделил с папашей, меня совершенно не касается.
… … Время… …
Фигура на фоне окна. За окном идет дождь. Забавно смотреть на его контур: что-то наподобие палки с охапкой чего-то очень растрепанного на верхнем конце. Улыбка. Почти нет сил.
…Около 4 часов. Через час-два будет рассвет. Вот и все. Я смогла. Мило, что в его 25, я примерно вторая его женщина. Он лежит на кровати и просто спит, он ничего не знает, но скоро… Ох. Плотно закрытые глаза, какие картинки сейчас проносятся перед ними? Волосы в обычном для них беспорядке. Лоб, ресницы, брови, губы. Как хорошо, что он спит, он не может улыбнуться. Дальше… Шея, руки, грудь, живот, одеяло и пальцы ног. Поразительно, как беззащитно выглядят сильные люди, когда спят, как дети. Его дыхание, такое спокойное и мирное, вдруг участилось. Лоб покрылся легкой испариной. Неужели, так быстро?
Легкий крик.
- Милый?
- Я напугал тебя? Боже, какой-то глупый сон: со мной разговаривало солнце, я что-то отвечал, а потом оно отвернулось и ушло за облака, а я остался совсем один. Знаешь, среди черного поля, нет, не черного, это место было не черное, его не было, оно было никакое. Один, совсем один, нет, не один. Со мной был страх. Ужасный, приступами, он душил меня, терзал, я был один. О Боже!
- Все хорошо – это просто сон, ты никогда не будешь один, я пойду с тобой хоть на край света, хоть за него. Я никогда… никогда не оставила бы тебя.
- Я знаю. Я же говорю – это дурацкий сон. Оставь, пустое. Но, интересно, о чем я говорил с солнцем? Мне казалось, что этот разговор уже был когда-то, когда-то давно. Я вспомнил что-то, но так быстро забыл. – Он откинулся на подушку, у него не было сил. – Ладно, я так хочу спать. – Он взял меня за руку. – Я знаю: ты не уйдешь. Совсем нет сил. Странно…
Он прижался щекой к моей руке и закрыл глаза. Уснул. А ведь я только что видела свет его глаз последний раз. Теперь они закрыты, они спят, а когда он проснется, меня здесь не будет. Нас здесь не будет.
Мальчик, мой мальчик, прости. Я не уйду к своему народу, теперь – никогда. Мне нет прощения. Твоя смерть – глупость. Но я зря виню себя, ты умер бы все равно, я лишь ускорила процесс, соединив тебя со всеми силами Тьмы. Твой свет был слишком слаб для этой жизни.
Я поцеловала его глаза, укутала одеялом и оставила записку:
До свидания, малыш, ты выбрал для любви не то существо.
Утром, когда ты будешь читать это, ты уже все узнаешь и поймешь свой сон.
Я не напишу тебе зачем, я не знаю, я не смогу объяснить это нашему сыну и себе.
Но, я отвечу на другой вопрос. Я ушла, потому что не могу видеть, как ты умираешь – это слишком больно.
Я не нарушила слово. Сегодня ночью я сказала, что была бы с тобой всегда.
Бумажка осталась на столе, на который никогда не упадут лучи солнца.
…Время… Жизнь… Поезд…
Без права, без надежды на что-то, я просто смотрю на него: улыбка, темные лохматые волосы, красота, нет только одного – мягкого света до ужаса прекрасных серых глаз.
-
-
10.08.2004 в 11:09-
-
18.08.2004 в 23:17-
-
17.08.2006 в 15:47Мне вдруг показалось, что твой стиль написания чем-то похож на мой...
Мне не совсем ясна причина будущей смерти героя. Что за народы у героев?
Эти вопросы интересны мне были по ходу рассказа, но их нераскрытие нисколько не испортило общее впечатление от рассказа.
Красиво.
-
-
18.08.2006 в 13:22Мне вдруг показалось, что твой стиль написания чем-то похож на мой...
Возможно. У меня их много ) На первый взгляд мне так не показалось.
Хотя, если честно, я не слишком разбираюсь в стилях.
Мне не совсем ясна причина будущей смерти героя. Что за народы у героев?
Когда я писала, то, как раз решила, что их _раскрытие_ может испортить общее впечатление. Просто, если слишком уж вдаваться в подробности, то получится либо сухо, либо длинно. А я не хотела ни того, ни другого )
Так ли важны народы для истории любви? Солнце да Ночь. Свет и Тьма. Достаточно банально. Это ясно, а вот какой народ - это уже уточнения не обязательные, на мой взгляд. Тем более, что они все равно были бы придуманы мной, а не взяты из мифологии.
А что касательно смерти. Ну. Не обязательно _смерти_ в полном смысле этого слова ))
Если оставить маленькую яркую свечку один на один с густой и полной темнотой, то ее сил хватит лишь на то, чтобы тьма стала гуще ))
-
-
18.08.2006 в 14:28Если оставить маленькую яркую свечку один на один с густой и полной темнотой, то ее сил хватит лишь на то, чтобы тьма стала гуще ))
Можно я это буду цитировать?
-
-
18.08.2006 в 15:19только не в разделе - как _не_ надо говорить, плз ))
-
-
18.08.2006 в 16:23Замётано!!!